Вы можете верить тому, что я расскажу, можете не верить. Я же искренне надеюсь, что вся эта история была лишь сном.
Отец
мой умер вскоре после моего рождения, оставив нам довольно просторную
квартиру и военную пенсию. Так что нельзя сказать, что мы были уж очень
бедными. Мать моя была довольно молодой, но так и не нашла себе никого
на замену. Родителем она была от Бога, мы с ней всегда
жили, как говорится, душа в душу, практически никогда не ссорились. Она
работала бухгалтером в банке, но, несмотря на большую занятость, всегда
находила время для меня и моих дурацких игр и выходок. Всегда терпела
мои шалости, много смеялась, любила меня обнимать.
Я, конечно,
подумывал о переезде на съемную квартиру, так как, устроившись в хорошую
компанию, как по волшебству, начал довольно неплохо зарабатывать. Но
все тянул время, не мог, да и не хотел я оставлять мать одну. Но мне
пришлось. Вот что произошло пару недель назад.
Я, как всегда,
возвращался домой с работы. Сначала на метро, потом десять минут пешком
через парк, район тихий — можно ходить и не бояться. Кажется, это был
четверг. Нужно заметить, что работал я обычно допоздна и приходил, когда
мать была уже дома и готовила нам ужин. Я спокойно шагал через парк и
пытался разглядеть сквозь ветки окно кухни пятого этажа, но не смог. В
другой раз я бы не обратил на это внимания, но тут, подходя ближе, я
всматривался в желтые глазницы дома и не мог найти свой желтый огонек,
на который я, как мотылек, летел каждый день, возвращаясь домой с
работы. Я даже на пару секунд остановился, чтобы вглядеться получше.
В
лунном свете я быстро нашел свое окно, которое в первый раз за долгое
время было черным. Мне стало не по себе, комок подкатил к горлу. Я, не
медля ни секунды, быстрым шагом устремился во двор. На ходу я достал
телефон и позвонил матери, но ее телефон был отключен.
Не
дожидаясь лифта, я быстро взбежал по лестнице. Свет на моем этаже не
работал. Я долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Сердце
билось все быстрее и быстрее. Наконец, я открыл дверь и влетел внутрь.
— Мам! — крикнул я на всю квартиру. — Мам, ты дома? Мам!
Я
попытался включить свет, но он не включался. Я заметил, что в квартире
стоит гробовая тишина. Мурашки пробежались по моей спине. Аккуратно
скинув сумку с плеча, я тихо, почти на цыпочках, прошел в гостиную.
— Мам?
Никого.
Окна задернуты шторами. Я подошел к окну и отдернул занавеску. Мутные и
запотевшие стекла не пропускали свет. Я постарался их вытереть, но у
меня не получалось. Мне стало холодно. Я ощущал себя чужим в собственной
квартире.
И тут я услышал шум со стороны кухни.
От
страха у меня ослабли ноги, первобытный ужас охватил мой разум. Я молча
смотрел в мутное окно, боясь выдохнуть или пошевелится.
Шорох. Еще один. Скрип стула. Шуршание.
Я
стоял и не двигался. Мне хотелось бежать, но я не мог. И когда я уже
почти потерял счет времени, я услышал голос, доносящийся из кухни.
— Иди ко мне, — он говорил со мной.
— Накорми меня, — он абсолютно точно обращался ко мне.
— Я голоден, — голос буквально залезал мне в голову.
И я пошел. Я не хотел, я молил Бога, чтобы мое тело не шло туда, слезы наворачивались на глаза, но тело не слушалось меня.
Он
сидел за столом — там, где обычно сидела мать. Из-за темноты я не мог
чётко увидеть, кто это, но силуэт напоминал человеческий. Наклонившись
вперёд, он возил руками по столешнице, то рассыпая, то собирая обратно
что-то — крупу? сахар?.. Я не понимал, что это. Время от времени он
припадал лицом к столу и пожирал то, что было на столе.
Я ждал. Я смотрел.
Наконец, существо доело все до последней крупинки и замерло.
— Я голоден.
— Накорми меня.
— Пожалуйста, дай мне еды.
— Я так люблю этот запах. Она пахла этим запахом. Но я уже всю её съел.
— Дай мне еще.
— Ты не пахнешь, как она.
— Гречка. Я люблю её. Она пахла гречкой. Я съел её всю.
— Но она сварила её.
— Как она могла. Мне нужна сырая. Я съел её всю.
И
тут меня пронзил панический страх. Я вспомнил, как мать позвонила пару
часов назад и попросила купить что-то к ужину. Да, точно — она говорила,
что сварит гречку.
Я на секунду забыл обо всем, зажмурился и перестал слышать его голос. Настала гробовая тишина. Мама сварила ёё, он съел маму...
Открыв глаза, я увидел на кухонном столе мобильный телефон моей матери.
Он же смотрел на меня.
— Я хочу еще.
— Ты дашь мне.
Мое сознание затуманилось...
...
Я проснулся в холодном поту. Был уже вечер. Я понял, что это был сон.
Сегодня суббота, и я просто прилег поспать перед ужином. Я облегченно
выдохнул, поднялся с дивана и пошел на кухню.
На кухне сидела
мать. Ужин был давно сварен. Она, улыбаясь, посмотрела на меня и
сказала, что наложит мне еды, пока я буду мыть руки. Пока я вытирал руки
в ванной, то краем уха услышал какой-то странный хруст. Вернувшись на
кухню, я увидел на столе тарелку с гречкой. Моя мама тоже ела гречку.
Она посмотрела на меня и сказала:
— Что-то гречки так захотелось. Это, кстати, последняя пачка. Сбегаешь в магазин?
Тот хруст издавала моя мама, поедая из тарелки сырую гречку.
Из магазина домой я не вернулся. Уже вторую неделю живу у друга на даче. Телефон я выкинул.
Во мне всё ещё теплится надежда, что это был сон.
|
